Рыжий кот и коллекция баек впридачу.
Меня зовут Бринья. Бриннеах. Для своих – и неожиданно ставших своими – Брин. Мне 70 лет, и только сейчас я научилась понятно писать.
И я хочу записать историю, которая перевернула мою жизнь.
Все началось поздней зимой. До нашего хутора пришла Фианна, соседка с ярмарочного, и сказала, что к ним приехал купец из вастаков и продал больную женщину. Просила помочь. Я что смогла - то взяла, дочь с собой прихватила, а Фаннар, работник наш, сам проводить вызвался - время-то неспокойное, темное, где волки, а где и орки. Мы тогда орков с год уже не видели, как хутор дальний погорел, а до того - и еще дольше, а все одно опасались. Как дошли - я сразу к больной кинулась. Совсем плоха девочка была, бледная, что лучик лунный, в горячке билась да кровью кашляла. Я с ней и так, и этак старалась, да не вышло ничего - как кровь горлом же пошла, так и сгорела девочка считанным часом. Только позже я узнала, девочку чахотка тяжкая била, а когда ее так запустят, то ни один лекарь не спасет - только магия, и та может не сдюжить.
Коротким обрядом похоронили девчонку, добрым словом помянули, да и за покой души выпить не забыли. И тут я кругом смотрю - а Фаннара то и нет. Куда его духи лесные сволокли? Не случилось чего? Ранка успокоила, сказала, он до крепости провожатым пошел, купца не ко времени прибывшего вести, мол, и мне про то сказал, да я не слышала - всей собой в девочку вкладывалась, не до того было. Но ежель так - то подождем, не спортимся. Я тогда еще других парней да мужиков воинского вида заметила, да услышать смогла, о чем те говорили, что против орка ходили. Говорили, что он, де, рожа, а рожа честная - ноги две, руки две, меч с той же железки болотной, так и биться с ним идешь одним умением, а тут кто умелее, тот и жив, а кто помене - в земле лежит. А там и Фаннар подоспел, и мы уж до себя ушли.
По дому заботы вечные, и не заметишь, как день пройдет, другой промчится. Время уже под весеннюю ярмарку подбиралось, как гости до нас пришли, да не свои, с хуторов али крепости, а незнакомые вовсе. Поздоровались степенно, оружие у входа оставили, с троих немалая горка вышла. По первости казалось - недобрые те гости. И сели так, чтоб не к фонарю лицами, и спрашивали поболе отвеченного... А только одним мигом я одного опознать смогла - лечиться он ко мне ходил ране, от спины да от ран. А потом и второго гостя признала, да только все имя на ум не шло. Вот как могла вспоминала - а не вышло ничего. Те гости все про орков выспрашивали, да про волков, какие с ними ходят. Всю душу тогда перебаламутили, да и ушли, а попозже Фаннар говорил, их потом на хуторе Анхин видели, которая у поганого леса жила.
Парой дней до ярмарки к сумеркам сын с отрядом дойти успели. Помню - заходит он в дом - а я его только голосом и признаю - так загоняли парня.Да и прочие его соратники не лучше - мешки под глазами больше лица выходят. Энгор поделки свои к ярмарке привез, всяко подмога дому, обняли мы его с Ранкой, да и отпустили - сказал, с дозором по хуторам идет, нас вот просто проведать, а прочим и о дани напомнить, оттого не сможет остаться, хоть и рад бы, и видно было, что рад. А потом в ночи глубокой возвращаются, взводные все, да смеются как скаженные. Оказалось - не той дорогой убрели, да и оказались у крепости эльфийской, потемну да с устатку не сразу признали, да покричать под стенами про дань успели. А там как пригляделись, так обратно и повернули. И верно - одному дозору против всего гарнизона делать нечего. Тут то я взбунтовалась - ежель круги нарезать у них время есть, так и на то, чтоб хоть перекусить дорогой найдется, в дом спровадила да хоть напоила, да кой-чего с собой дала. А ребята и тут учудили - покуда я им собирала, успели желоб отводной скосившийся от ливня на место поставить, да бревном подпереть, чтоб не скашивало потом.
Только гарнизонные подале отойти успели, вижу с окна - идет кто-то, фонарем деревья полосит. А в лесу волки воют, душевно так, что хоть слушай, хоть под лавку прячься. Ну, загнала в дом этого заблуду, все лицо человечье, нечего по буеракам шататься, зверье оголодалое кормить. Только на рогатину заперлись, даже заднюю дверь подпереть не успели, как слышим – прет до нас отряд. Мы-то к своим приученные, сразу слышим, ежели не толпа прет, а организованно кто топочет. И правда – отряд. Орочий. Мы огни как смогли пригасили как их толком заслышали, а не пронесло. Встали у двери, ломились, орали, и тут с заднего двора тише мыши последней наши, Химрингские, заходят, и сразу к двери. У меня хоть от сердца немного отлегло. Да не до конца – как Энгор вернулся, Фаннара до него потянуло, видно, подсобить разговору хотел… вилами. Да только я и не дала – смекнула, что, ежель кто вилами договариваться будет, так все переговоры порушит, а дверь, конечно, крепкая, да орки могут покрепше оказаться. Так и стояли тогда – дочь за мно да Фаннаром стоит, боится, гость жердиной застыл в тени, и не заметишь, коль не приглянешься, а мы с Фаннаром одни вилы в две руки держим, он их до двери тянет, а я на месте придерживаю. Сын на орков тех задверных рявкнул, мол, именем Владыки Севера, под защитой этот хутор, и дань здесь собираем только мы, а вам идти до Химринга прямой дорогой и никуда не сворачивать. Слово за слово, слово за слово, а все уговорили. Ушли они все вместе, и с дружиной, и с орками. Мы в конец все двери заперли, фонари затушили, навроде спим, а сами гостя нежданного расспрашивать. Порасспросили, поуспокоили – а он эльфом оказался, беглым да битым. А потом и от нас сбег.
А поперед самой ярмарки до нас и вовсе чудные гости пришли. Мы только товар разобрали, что нести на торг, а чему еще не время, самим мало, огни загасили, а тут со двора ругань доносится, да не привычная, а вовсе незнамая. Но ругань, это всякому ясно. То гости по вилам прошлись, по темноте их не заметив. Я выхожу на крыльцо – а мне глаза слепит, уж больно фонарь у пришедших яростный. Щурюсь-жмурюсь, кой-как головы разглядела, да те головы и вопрошаю – мол, кто такие, зачем посредь ночи шлындаете, честным людям спать мешаете. А мне в ответ – Войско Запада мы, а дальше все красиво, мудрено, я только одно поняла – послали их какие-то их боги на нашу землю нас от зла спасать, а злом наших же северных назначили. Тут уж я на них – нет нам никакой опасности с Севера, завсегда они нам помощь и опора. Я, мол, дочь воина Севера, ставшая женой воина Севера, а потом и его вдовой, а ныне – мать воина Севера, и тем горжусь. А наша Госпожа Лунная, которая все с небес видит, ничего против того Севера покуда не имела, а ежель станет иметь, так сама же знак даст. А их главный стоит, фонарем качает, о чем-то с товарищем своим шепчется, а потом снова мудрень какую-то нести начал, про эльфов, майар, Валаров каких-то, и что вот ради них всех надо куда-то идти и с Севером воевать, а чтоб воевать, надо землю нашу попортить. Тут уж я на него орала ругательно, чуть по матери не послала, до сих пор жаль что сдержалась. Снова вроде как на разумный разговор дело вышло, направила я их от нас подале, запомнила, куда они зовут, а значит, и куда ходить ни коим разом нельзя, про соседей спящих сказала – а то вдруг кому из них очень в радость такие гости будут... Выдворила всю колонну со двора, заперлась ото всех, да спать со всем семейством завалилась. А поутру обнаружила, что бескультурные эти воины хуже орков – весь двор перетоптали, а где не натоптали – там покосили все, что могли.
И я хочу записать историю, которая перевернула мою жизнь.
Все началось поздней зимой. До нашего хутора пришла Фианна, соседка с ярмарочного, и сказала, что к ним приехал купец из вастаков и продал больную женщину. Просила помочь. Я что смогла - то взяла, дочь с собой прихватила, а Фаннар, работник наш, сам проводить вызвался - время-то неспокойное, темное, где волки, а где и орки. Мы тогда орков с год уже не видели, как хутор дальний погорел, а до того - и еще дольше, а все одно опасались. Как дошли - я сразу к больной кинулась. Совсем плоха девочка была, бледная, что лучик лунный, в горячке билась да кровью кашляла. Я с ней и так, и этак старалась, да не вышло ничего - как кровь горлом же пошла, так и сгорела девочка считанным часом. Только позже я узнала, девочку чахотка тяжкая била, а когда ее так запустят, то ни один лекарь не спасет - только магия, и та может не сдюжить.
Коротким обрядом похоронили девчонку, добрым словом помянули, да и за покой души выпить не забыли. И тут я кругом смотрю - а Фаннара то и нет. Куда его духи лесные сволокли? Не случилось чего? Ранка успокоила, сказала, он до крепости провожатым пошел, купца не ко времени прибывшего вести, мол, и мне про то сказал, да я не слышала - всей собой в девочку вкладывалась, не до того было. Но ежель так - то подождем, не спортимся. Я тогда еще других парней да мужиков воинского вида заметила, да услышать смогла, о чем те говорили, что против орка ходили. Говорили, что он, де, рожа, а рожа честная - ноги две, руки две, меч с той же железки болотной, так и биться с ним идешь одним умением, а тут кто умелее, тот и жив, а кто помене - в земле лежит. А там и Фаннар подоспел, и мы уж до себя ушли.
По дому заботы вечные, и не заметишь, как день пройдет, другой промчится. Время уже под весеннюю ярмарку подбиралось, как гости до нас пришли, да не свои, с хуторов али крепости, а незнакомые вовсе. Поздоровались степенно, оружие у входа оставили, с троих немалая горка вышла. По первости казалось - недобрые те гости. И сели так, чтоб не к фонарю лицами, и спрашивали поболе отвеченного... А только одним мигом я одного опознать смогла - лечиться он ко мне ходил ране, от спины да от ран. А потом и второго гостя признала, да только все имя на ум не шло. Вот как могла вспоминала - а не вышло ничего. Те гости все про орков выспрашивали, да про волков, какие с ними ходят. Всю душу тогда перебаламутили, да и ушли, а попозже Фаннар говорил, их потом на хуторе Анхин видели, которая у поганого леса жила.
Парой дней до ярмарки к сумеркам сын с отрядом дойти успели. Помню - заходит он в дом - а я его только голосом и признаю - так загоняли парня.Да и прочие его соратники не лучше - мешки под глазами больше лица выходят. Энгор поделки свои к ярмарке привез, всяко подмога дому, обняли мы его с Ранкой, да и отпустили - сказал, с дозором по хуторам идет, нас вот просто проведать, а прочим и о дани напомнить, оттого не сможет остаться, хоть и рад бы, и видно было, что рад. А потом в ночи глубокой возвращаются, взводные все, да смеются как скаженные. Оказалось - не той дорогой убрели, да и оказались у крепости эльфийской, потемну да с устатку не сразу признали, да покричать под стенами про дань успели. А там как пригляделись, так обратно и повернули. И верно - одному дозору против всего гарнизона делать нечего. Тут то я взбунтовалась - ежель круги нарезать у них время есть, так и на то, чтоб хоть перекусить дорогой найдется, в дом спровадила да хоть напоила, да кой-чего с собой дала. А ребята и тут учудили - покуда я им собирала, успели желоб отводной скосившийся от ливня на место поставить, да бревном подпереть, чтоб не скашивало потом.
Только гарнизонные подале отойти успели, вижу с окна - идет кто-то, фонарем деревья полосит. А в лесу волки воют, душевно так, что хоть слушай, хоть под лавку прячься. Ну, загнала в дом этого заблуду, все лицо человечье, нечего по буеракам шататься, зверье оголодалое кормить. Только на рогатину заперлись, даже заднюю дверь подпереть не успели, как слышим – прет до нас отряд. Мы-то к своим приученные, сразу слышим, ежели не толпа прет, а организованно кто топочет. И правда – отряд. Орочий. Мы огни как смогли пригасили как их толком заслышали, а не пронесло. Встали у двери, ломились, орали, и тут с заднего двора тише мыши последней наши, Химрингские, заходят, и сразу к двери. У меня хоть от сердца немного отлегло. Да не до конца – как Энгор вернулся, Фаннара до него потянуло, видно, подсобить разговору хотел… вилами. Да только я и не дала – смекнула, что, ежель кто вилами договариваться будет, так все переговоры порушит, а дверь, конечно, крепкая, да орки могут покрепше оказаться. Так и стояли тогда – дочь за мно да Фаннаром стоит, боится, гость жердиной застыл в тени, и не заметишь, коль не приглянешься, а мы с Фаннаром одни вилы в две руки держим, он их до двери тянет, а я на месте придерживаю. Сын на орков тех задверных рявкнул, мол, именем Владыки Севера, под защитой этот хутор, и дань здесь собираем только мы, а вам идти до Химринга прямой дорогой и никуда не сворачивать. Слово за слово, слово за слово, а все уговорили. Ушли они все вместе, и с дружиной, и с орками. Мы в конец все двери заперли, фонари затушили, навроде спим, а сами гостя нежданного расспрашивать. Порасспросили, поуспокоили – а он эльфом оказался, беглым да битым. А потом и от нас сбег.
А поперед самой ярмарки до нас и вовсе чудные гости пришли. Мы только товар разобрали, что нести на торг, а чему еще не время, самим мало, огни загасили, а тут со двора ругань доносится, да не привычная, а вовсе незнамая. Но ругань, это всякому ясно. То гости по вилам прошлись, по темноте их не заметив. Я выхожу на крыльцо – а мне глаза слепит, уж больно фонарь у пришедших яростный. Щурюсь-жмурюсь, кой-как головы разглядела, да те головы и вопрошаю – мол, кто такие, зачем посредь ночи шлындаете, честным людям спать мешаете. А мне в ответ – Войско Запада мы, а дальше все красиво, мудрено, я только одно поняла – послали их какие-то их боги на нашу землю нас от зла спасать, а злом наших же северных назначили. Тут уж я на них – нет нам никакой опасности с Севера, завсегда они нам помощь и опора. Я, мол, дочь воина Севера, ставшая женой воина Севера, а потом и его вдовой, а ныне – мать воина Севера, и тем горжусь. А наша Госпожа Лунная, которая все с небес видит, ничего против того Севера покуда не имела, а ежель станет иметь, так сама же знак даст. А их главный стоит, фонарем качает, о чем-то с товарищем своим шепчется, а потом снова мудрень какую-то нести начал, про эльфов, майар, Валаров каких-то, и что вот ради них всех надо куда-то идти и с Севером воевать, а чтоб воевать, надо землю нашу попортить. Тут уж я на него орала ругательно, чуть по матери не послала, до сих пор жаль что сдержалась. Снова вроде как на разумный разговор дело вышло, направила я их от нас подале, запомнила, куда они зовут, а значит, и куда ходить ни коим разом нельзя, про соседей спящих сказала – а то вдруг кому из них очень в радость такие гости будут... Выдворила всю колонну со двора, заперлась ото всех, да спать со всем семейством завалилась. А поутру обнаружила, что бескультурные эти воины хуже орков – весь двор перетоптали, а где не натоптали – там покосили все, что могли.